Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Кажется, она и сама после нескольких неудачных попыток замужества поверила, что женой быть не может - только другом, любовницей, но был все-таки мужчина, способный ее укротить. Это Андрей Тарковский: не просто кумир - икона, которую она несет по жизни и на которую молится. О чем бы Маргарита Борисовна ни говорила, мыслями возвращается к нему - по нему настраивает свой камертон красоты и таланта. Неспроста же в ее режиссерской работе - фильме «Чайка» критики усмотрели явное влияние Тарковского.

Рита с мамой — актрисой Галиной Томашевич, начало 50-х

Тереховские редкие появления на публике и в телепрограммах многих коробят полным отсутствием макияжа, но ведь именно так - без грима! - ее снимал в «Зеркале» Тарковский, а оператор Георгий Рерберг, прежде чем включить кинокамеру, каждый раз подходил проверить, не намазалась ли она чем, - добивался максимальной естественности. Ну что 68-летней актрисе чьи-то упреки в небрежности к себе? Да, некогда сияющий лик уже подернут мелкими морщинками, как старинная картина - кракелюрами, и все равно Маргарита свято хранит образ боттичеллиевской Мадонны, в котором ее увидел Тарковский.

Не удивительно, что в театральной тусовке долгие годы ходили слухи, будто именно он был отцом ее сына, причем Маргарита Борисовна их сознательно не опровергала - напротив, время от времени подпитывала мимолетными намеками (к вящей радости поклонниц, на которых - единственно! - могла оставить маленького сынишку, выходя на подмостки или отправляясь с выступлениями в провинцию). С тех бедственных лет Терехова не любит срезанные цветы, предпочитая им подарки попрактичнее - украшения или одежду.

Кстати, в том 1982 году, когда измотанная бедностью Маргарита Борисовна ушла из театра и отправилась с концертами по стране, едва ли не все американские средства массовой информации, аккредитованные в Москве, пытались взять у нее интервью. Причина проста: что Терехову пригласили сниматься в голливудском фильме «Петр Великий», однако «Госкино» наложило резолюцию «нецелесообразно». Актер Станислав Садальский рассказывал, что об истинных причинах отказа узнал лишь спустя 10 лет: оказалось, что на Фестивале советского кино в Будапеште Маргарита Борисовна дала по морде возглавлявшему «Госкино» Ермашу, который ночью забрался к ней в номер, - эта гордая пощечина поставила крест на ее надеждах на благополучие и всемирную славу.

Она выступала на обшарпанных клубных сценах и в видеосалонах, при 50 градусах мороза на улице и минус 15 в зале, в Якутске и на Камчатке, в Тольятти и Астрахани, но везде акт собственного жертвоприношения умудрялась превратить в явление искусства. Сегодня когда-то выделявшаяся среди актрис острым аналитическим умом Терехова удивляет, скорее, своей рассеянностью, забывчивостью и неумением сосредоточиться, но, может, чуть ослабевшая с годами память - это единственно доступная ей защита от ностальгии и грустных мыслей о так и не сбывшемся?

«КАК ГОВОРИЛ ИГОРЬ ТАЛЬКОВ: «ТАК СЛУЧИЛОСЬ»

- Я, Маргарита Борисовна, всегда, когда вижу вас на экране, вспоминаю свои детские, юношеские впечатления, связанные со спектаклями...

- ...оскорбляете...

- ...со спектаклями моего любимого в ту пору Театра имени Моссовета, где шли такие, говоря современным языком, хиты с вашим участием, как «Царская охота», «Преступление и наказание», «Тема с вариациями», «Глазами клоуна»...

- Да (вздыхает), тогда Гена Бортников был еще жив. Вот кого жалко невероятно... Во Франции (где в 1966-м с триумфом шел спектакль «В дороге» по пьесе Виктора Розова. - Д. Г.) - с труппой я там не была, не должна была в гастролях участвовать - ведущие столичные газеты вышли с крупными заголовками: «Тень Жерара Филиппа пролетела над Парижем». Все его, помню, спрашивали (даже я не удержалась, потому как мы в очень хороших отношениях были): «Ну и что же ты не остался?». Он произнес так растерянно: «А что я там буду делать?». И правда... Вот смотрите, они его на руки поднимут, - да? - превознесут до небес, а он ведь французского даже не знает... Отказался, а все надеялись, что Гена заживет, наконец, какой-то невероятной, феерической жизнью.

Первая роль в кино — Таня в фильме Фрунзе Довлатяна «Здравствуй, это я!», 1965 год

Жаль, он не смог уйти из театра, выжался как лимон, и вот (смахивает слезу) преждевременный уход. Прощание шло в фойе, но я даже посмотреть не могла в ту сторону, где был установлен гроб, - честное слово. Прямо шла, по сторонам не глядя, потому что его любила, играла с ним много...

- Гениальный артист был?

- Абсолютно!

- И, как и многие, по достоинству не оцененный...

- Ну как вам сказать? Одним повезло попасть в руки потрясающих режиссеров, другим - нет... В кино Гена пробовался немало, но ему выпала участь играть в средних фильмах.

- Я знаю, что росли вы в Ташкенте, были влюблены в баскетбол и думали, что со спортом и свяжете будущее, хотя рост-то у вас небольшой...

- Ну как небольшой - считалось тогда, что вполне. Сейчас стал поменьше, я думаю, но это смотря с кем сравнивать...

У нас три двора было... Как-то я через забор перелезла и встретилась с Анатолием Павловичем Кирилловым - знаменитым тренером, поставлявшим игроков в сборную СССР.

Потрясающий человек, прямо-таки коричневый от загара, потому что вообще с площадки не выходил... Посидела я, посмотрела, как все бегали, разминались, а потом попросила: «Возьмите меня!». Он мои кости взглядом окинул (я худющей была): «А ветром не сдует?». - «А вы попробуйте», - за словом в карман не полезла. К тренировкам он нас не допускал, пока в корзину мяч не закинешь - только после этого команду давал: «Ну а теперь потихонечку бегом». Прекрасная школа была!

- Хорошо вы играли?

- Ну, если была капитаном юношеской сборной Узбекистана... Особенно не рвалась, но, как говорил Игорь Тальков (зажимает пальцами нос): «Так случилось».

- После баскетбола очередной виток биографии - вы поступили на физмат Ташкентского университета...

- Мы жили на улице Энгельса, наш дом стоял вот так (показывает), и окошки на университет выходили. Ребят-одноклассников спрашиваю: «Куда после школы идете?» - и слышу от многих: «Мы на физмат». - «Ну и я с вами». Клянусь, так и было, но через год втихую уехала поступать в театральный. Только когда сообщила, что принята, один педагог из Ташкента (я, конечно, уже не вспомню его фамилию) сказал: «А-а-а! Вот вам куда надо было!».

Непостижимая и прекрасная...

«ЗАВАДСКИЙ СПРОСИЛ С УЧАСТИЕМ: «А ЧТО-НИБУДЬ ПОТИШЕ У ТЕБЯ ЕСТЬ?»

- В Студию при Театре имени Моссовета вас брал лично Завадский?

- Да, Юрий Саныч, но сперва нас смотрели не по одному. Вообще, документы принимала Ирина Сергеевна Вульф - вы о ней знаете?

- Да, разумеется.

- О! Потрясающая женщина! Как ее абитуриенты боялись! В коридорах народу была масса - все же везде пробовались, но ее кабинет стороной обходили.

В роли Люси с Фаиной Раневской в культовом спектакле Театра Моссовета «Дальше — тишина», 1970 год. «Фаина Георгиевна — человек особый, у нее был волшебный дар: начинала говорить — и зал замирал»

Я первая к Ирине Сергеевне рискнула войти. Ребята в один голос: «Не-не-не, к ней не ходи. Это ужас - она всех заворачивает». Гляжу: уже немолодая, очень худая женщина - симпатичная, глазки подведенные. Взяла мои документы, а я уже золотую медаль разворачиваю...

- У вас еще и медаль золотая была?

- (С улыбкой). Конечно! Она посмотрела: «Ах, какая умница!» - и на второй тур сразу меня записала. Ну а потом уже был Завадский. Он набирал курс один раз в 11-12 лет - представляете, как мне повезло?

К Юрию Санычу невероятное количество народу стремилось поступить, потому что он - умнейшее существо! - проводил набор в студию в конце лета, последним. Явились к нему те, кто куда-то уже не прошел, зато абитуриенты теперь не рвались кто куда, а он не сомневался, что среди ребят, забракованных другими театральными вузами, найдет то, что ему нужно, и отобрал именно тех, кто ему понравился. Естественно, все мы старались друг друга обойти, и когда я начала что-то читать, все сумочку рядом клала, чтобы никто это самое...

- Девочка из Ташкента приехала...

- Дело не в этом - а куда же ее девать-то, такую сумочку? Я видела: корифеи уже устали, кто-то даже носом клюет, и, чтобы обратить на себя внимание, прямо-таки прокричала монолог Натальи из «Тихого Дона». Завадский спросил с участием: «А что-нибудь потише у тебя есть?», и когда я шепотом стихи Кольцова прочла, кивнул: «Ну ладно, иди». Еще и передразнил немножко...

- Что, интересно, чувствовала девочка из провинции, когда не во сне, а наяву увидела таких корифеев, как Орлова, Мордвинов, Марецкая, Раневская, Плятт? Тогда, очевидно, еще и Бирман играла...

- Бирман была изумительная актриса...

- В таком окружении можно было затеряться, раствориться, исчезнуть вообще навсегда - вы не испытывали робости какой-то, смущения?

- Нет, а вы знаете, что чем более человек велик, тем он проще? Ну, и, конечно, гении всегда доброжелательны.

С художественным руководителем Театра Моссовета Юрием Завадским. «Юрий Саныч не только режиссер, но и художник по образованию, хорошо разбирался в архитектуре... Он был совершенно добрым, замечательным»

- Какое, не могу не спросить, впечатление произвела на вас Любовь Петровна Орлова - эта недосягаемая красавица, звезда советского кино номер один?

- Вот ее-то я видела мало и никогда вместе с ней не играла - разве что за кулисами в театре столкнешься. Она вообще была небольшая...

- Да?

- Серьезно.

- Вот вам и экран, вот и режиссер Александров! Яркой она была, красивой или тоже нет?

- Ну, как сказать... (Тщательно подбирает слова). Вот я - яркая, красивая?

- Вы? Двух мнений, по-моему, быть не может...

- Господи, да какая же я яркая?

- Перестаньте!

- Ну, началось... Та-а-ак, спорить не будем!

- Не будем. Одним из самых больших потрясений в юности стал для меня спектакль «Дальше - тишина» с Раневской и Пляттом в главных ролях, и вы, между прочим, играли там с Фаиной Георгиевной просто потрясающе. Сейчас иногда этот спектакль показывают по каналу «Ностальгия»...

- Да что вы (всплеснув руками)! Я даже не знала.

- Смотришь его, и слезы на глазах: вот оно, настоящее!

- Фаина Георгиевна - человек особый: когда она выходила на сцену, тишина в зале была абсолютная - даже двери коридорные закрывались. До подмостков ее провожала одна из дам: гримерша или кто-то еще... У нее был волшебный дар!

«ЧЕМ ЗНАЧИТЕЛЬНЕЕ АКТЕР, ТЕМ ОН БОЛЬШЕ РЕБЕНОК»

- Не премину спросить: Фаина Раневская - это гений или миф, созданный после ее смерти лукавыми биографами?

- Да что вы - истинный гений! Она начинала говорить - и все, зал замирал, понимаете?

- Авторство бесчисленных шуток, реприз, анекдотов, которые от ее имени сегодня массово издают, и впрямь принадлежит ей?

- Лично я совершенно не верю в то, что Фаина Георгиевна все это говорила, во всяком случае, ничего такого не слышала...

- ...что сегодня печатают...

С Леонидом Марковым в своем «коронном» спектакле «Царская охота» на сцене Театра Моссовета

- Да, и даже не знаю, где они это берут.

- Вы были вхожи в ее дом?

- Что вы! Нет, а зачем? Прямо спрошу: зачем? Вот с Любовью Петровной она действительно...

- ...дружила?

- Именно.

- По слухам, вас должны были ввести в спектакль «Живой труп», но по причине беременности от этой роли вы отказались...

- И слава тебе, Господи!

- Говорят, якобы вам позвонила Раневская, крайне этим отказом удивленная...

- Она что-то насчет ребеночка намекнула, типа: «Деточка, вы собираетесь рожать, а у вас такая роль замечательная...». - «А разве ребенок не дороже одной или нескольких ролей, Фаина Георгиевна?» - прямо спросила я. Она замолчала, потом вздохнула: «Пожалуй, вы правы»... Вообще, они все: та же Бирман, другие моссоветовские корифеи, - такие наивные были... Ну, чем значительнее актер...

- ...тем он больше ребенок...

- Да-да-да, а иначе перед зрителем душа его не раскроется. Это и к Бортникову Гене относится - он такой был неприспособленный, не от мира сего. При том, что популярностью пользовался сумасшедшей. Вы даже не представляете: поклонницы в зал прямо по трубам лезли, по крыше...

- Я помню его «визитку» «Глазами клоуна» - смотрел в Киеве в 81-м году на гастролях Театра имени Моссовета...

- В 81-м мой мальчик родился (смеется).

«Царская охота» продержалась в репертуаре Театра Моссовета около 20 лет. «Марков гениальный был актер, и играть с ним было потрясающе. Когда потом на эту роль другой актер ввелся, возникло совсем иное уже ощущение»

- Поэтому, как теперь понимаю, вы тогда не приехали. Стояло лето...

- Да-да, Саша появился на свет именно летом.

- В Москве между тем я чуть позже и «Царскую охоту» увидел - ваш коронный, считаю, спектакль...

- Спасибо!

- Он шел лет 20, наверное...

- ...и когда Орлова играл Леонид Марков, это было что-то невероятное. Он рано ушел, но это гениальный был актер, замечательный, причем что значит присутствие человека?

Когда в 1990 году на «Ленфильме» по этой пьесе фильм сняли, ничего от этого магнетизма не осталось - даже близко. Съемочная группа старалась, они хорошие люди, - я даже не стану сейчас фамилии называть, да? - но это было совершенно не то, хотя взялись за картину прежде всего потому, что наш спектакль пользовался невероятным успехом.

- Марков пил сильно?

- Ну, насчет сильно-несильно не знаю - об этом только у жены его можно спросить. Я не в курсе, из-за чего он так рано из жизни ушел, и никогда этим не интересовалась, потому что мало ли кто что скажет.

- Марков мощный такой, исконный, от земли идущий талант...

- Действительно, настоящий русский актер. В последнее время вокруг так и сыплют превосходными степенями: гений, великий... Кто знает, как оно на самом-то деле, но играть с ним было потрясающе, и когда потом на эту роль другой актер ввелся, возникло совсем иное уже ощущение.

«ТАРКОВСКИЙ... ВСЕ ЖЕ ЗНАЛИ, ЧТО ОН ГЕНИАЛЬНЫЙ, НО КАКАЯ ВСЕ-ТАКИ КОРОТКАЯ ЕМУ СУЖДЕНА БЫЛА ЖИЗНЬ...»

- Из Театра имени Моссовета вы много раз уходили и всякий раз туда возвращались...

- Да, уходила. Да, возвращалась. Понимаете, пока были живы Завадский, Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф, это как бы вообще не считалось - просто у меня было много съемок, и я писала заявление на отпуск за свой счет. Просила дирекцию: вот на то-то и то-то отпустите? Мне оформляли приказ, дескать, в связи с обстоятельствами... и через определенный срок я возвращалась - все!

- Что с Театром имени Моссовета происходит сейчас?

Мастер и Маргарита.«Все в Тарковского влюблялись и голову от него теряли, но он, гений зеленоглазый, терять голову был не должен»

- Ой, это тяжелый вопрос...

- О наболевшем не будем?

- Нет, почему? Там и хорошие есть спектакли - «Шум за сценой», к примеру.

- Вы, значит, что-то в родном театре смотрите?

- Получилось случайно - я как-то зашла туда и не ушла, потому что «Шум за сценой» мне очень понравился. Приятный спектакль и сделан на совесть, со вкусом оформлен.

- Сколько лет назад вы окончательно покинули Театр Моссовета?

- Не помню уже, запамятовала. Я уходила, в последний момент возвращалась... Мы даже с Валей Панфиловой (она у нас самая главная, директор и вообще молодец!) говорили про житие - ни больше ни меньше! - Ксении Блаженной, но все-таки я удержалась, устояла. Это такая святая необыкновенная - вы же про Ксению Петербургскую знаете, правда?

Она очень любила мужа, и его скоропостижная смерть настолько ее потрясла, что Ксения продала дом, все имущество, раздала деньги нищим, а сама стала кем-то вроде бродяжки. Она людям являлась, пророчествовала... Это, по-моему, даже в кино передать сложно, хотя в Петербурге что-то и делали, пытались (в Александринском театре в 2009 году был поставлен спектакль «Ксения. История любви». - Прим. ред.), а в спектакле вообще невозможно, но, в принципе, хорошо бы попробовать, пока на полноценный телевизионный вариант денег нет.

«Я была влюблена в Тарковского, в каком-то таком безумном порыве, но под этим все равно подразумевалось: чем лучше сыграешь, тем больше ему будешь нужна»

- Когда вы в Театр Моссовета заходите, ощущаете, что это ваш дом, родные стены?

- Ну как? Конечно, и все это от Завадского. Он же не только был режиссером, но и художником по образованию, хорошо разбирался в архитектуре. Да-да-да, и все это сам придумал. Жаль, у меня куда-то фотографии с ним подевались, а то бы я принесла, показала. На тех снимках мы вместе в сад «Аквариум» вышли (на территории которого расположен Театр имени Моссовета. - Д. Г.) - кстати, очень мало театров, где садик есть. Там еще очень большая наверху балюстрада, что тоже здорово...

Завадский был совершенно особенным существом. Добрый, замечательный, и вот когда вышел, надел кепочку беленькую (у него лысина была, потому что Юрий Саныч был уже достаточно в возрасте) и с таким удовольствием взял меня под руку... Мы вместе смеялись, а волосы у меня были длинные, очень хорошие, и он их вот так (показывает) закрутил. Не то чтобы что-то такое, о чем вы подумали... В общем, замечательные фотографии получились - они меня так радовали. Может, еще найдутся... Я в отъезде была - мы надолго периодически уезжали, и после этого, к сожалению, их не могу отыскать.

- В 74-м году на экраны огромной советской страны вышел фильм Тарковского «Зеркало». Мы вот сегодня много раз произносили слова «гений» и «гениальный», но тут по-другому и не скажешь - действительно гениальная лента и гениальная ваша игра...

- Ну, прежде всего гениальный Тарковский: скажем прямо, потому что и Лешенька Солоницын, и все - это следствие, а не причина, понимаете? Как все легло, слушайте...

- ...совпало...

- Совпало? Нет, Андрей точно знал, что и как хочет делать, и не просто снимал. В «Зеркале» он действительно переживал как бы заново детство, юность и стремился сделать фильм чисто кинематографическими средствами, без, так сказать, литературщины. Ну, это не объяснишь... Мы все, конечно, перед ним дрожали, благоговели и стояли навытяжку, и когда первый эпизод снимали, я еле-еле живая сидела, тряслась на этом плетне. Кстати, никто почти не замечает, что сначала сижу с той стороны, а потом с этой, но, по большому счету, это значения не имеет.

Тарковский... Все же знали, что он гениальный, но какая все-таки короткая ему суждена была жизнь - ведь очень короткая...

«МАЛО ЛИ ЧТО КТО БРЯКНЕТ - ЭТО ЕЩЕ НЕ ФАКТ»

- Посмотрите: как гений, так оборванная какая-то песня...

- Да, я согласна, но почему? Перечитываю иногда и биографию его, и книжки о нем - пока не украдут (смеется). Прямо наказание какое-то - уезжаешь и потом ничего не находишь. Ну что делать? Вы не подумайте только, что свои тащат, - это когда кто-то придет убирать или что-то еще по хозяйству делать. Ну ладно, не будем о грустном... Андрей - необыкновенный, что признали в той же Италии, когда он там остался. Там настоящие ценители искусства его обожали.

- Тарковский в своем дневнике написал: «Произошла катастрофа - Рита отказалась рубить голову петуху»...

- (Смеется).

- Но почему? Что случилось?

С Андреем Тарковским на съемках «Зеркала», 1974 год

- Ой, ну вы что - как же рубить петуху голову? С какой стати-то - я же артистка, а не этот самый - как его? - живодер. Причем он же уверен был, что я, очевидно, рискну, ему самому было интересно, как именно все произойдет. На съемочную площадку доставили мешок красивых петухов - Андрей хотел сделать несколько дублей, а сам петушиный эшафот отодвинули далеко-далеко, поставили полукругом камеры, выстроили весь штат операторов... Столько народу в павильон привалило на это смертоубийство смотреть, а я повторяла все время: «Не буду!.. Не буду!». Наконец, он услышал, окинул меня взглядом: «То есть как это ты не будешь? А что с тобою случится?». Я: «Андрей Арсентьич, меня стошнит. Он кивнул: «Очень хорошо. Снимаем!».

- Класс!

- Мы все равно не снимали так, чтобы стошнило, да и я не могла рубить голову петуху физически - понимаете? Не хотела и вообще... «Ну, пожалуйста, - стала просить, - пожалуйста, только не это», а потом встала и вышла на подгибающихся ногах из кадра. Увы, весь «Мосфильм», который сбежался на это смотреть, наслаждения не получил, потому что Андрей Арсентьевич, увидев, что я и вправду через себя не переступлю, вынужден был поступить просто - снял мое лицо, слегка как будто сдвинутым...

- ...немножко блаженным....

- Ну да, каким-то таким, и еще крик петуха, а показывать ведь в деталях не обязательно. Андрей вообще умел находить выход из непростых ситуаций.

- Ваши собратья-кинематографисты утверждали, что на съемках «Зеркала» у вас проявился очень тяжелый характер...

- Я не знаю, кто это говорил, и скажу больше: мало ли что кто брякнет - это еще не факт. Дело в том, что жена Андрея Лариса Павловна, которая сыграла хозяйку хутора, - не актриса, а значит, я должна была сыграть за обеих (очевидцы вспоминали, что между двумя женщинами, любившими Тарковского, тогда разгорелось жесточайшее соперничество. - Д. Г.). И вот представьте: война, эвакуация... Я с мальчишечкой Игнатом (Данильцевым, который сыграл сына Алешу. - Д. Г.) пришла на хутор, чтобы продать единственную свою ценность - сережки.

Он не может оторвать глаз от остатков чужого сытного обеда - не помню, что уж там ели! Мне при виде этого бесстыдного мещанского благополучия дурно, но окончательно добивает требование хозяйки зарубить к ужину петуха: мол, сама она не может, беременна. Я сначала отказываюсь, но когда та предлагает вручить топор Алеше, сдаюсь. Предсмертный петушиный крик, в воздухе закружились перья... Я вижу, как потерянно стоит мой босой ребеночек, и вдруг - вот такая я мама! - выбегаю из дома, а он срывается за мной... Мальчишечке бедному так хочется кушать, аж скулы сводит, и хозяйка вслед кричит: «Подождите, да что вы, я вам в дорогу что-нибудь дам!», но сил оставаться там не было...

И вроде я играла жесткую женщину, но это она, героиня Ларисы Павловны, была жесткой...

- Я где-то читал, что во время съемок этого фильма вы любили вмешиваться в процесс, пререкались с Тарковским, и он даже неоднократно вас осаждал: «А по хохотальнику?»...

- «А по хохотальнику?» - да, это очень смешно. Он же всерьез никогда ничего не говорил, а только вот так, с хиханьками да хаханьками. Еще и слова чудные придумывал, но постоянных споров у нас не было - это точно.

- Тарковский потом признавался: «Хорошо, что я влюбился в Риту в конце съемок, иначе картины бы не было»...

- Это да. Это, наверное, правильно... Все же в него влюблялись, но он, гений зеленоглазый, терять голову был не должен. Кстати, Мария Ивановна, его мама, обиделась на то, какой холодной и бесстрастной Андрей ее изобразил. Она тоже на съемочной площадке была - помните, пожилая женщина берет детей и уводит в поле, как можно дальше от развалин, в которые превратился их дом?

- Да, он же и ее снял, и отца...

- Да, и конечно, голову от него теряли.

«НЕ ДЕЛАЙТЕ ИЗ ЛЮДЕЙ ДУРАКОВ! УМНЫЕ ГОЛОВЫ БЫЛИ ВСЕГДА, ВСЕГДА БЫЛО, КОМУ ПОКАЗАТЬ И СКАЗАТЬ!»

- Тарковский все-таки в вас влюбился?

- Откуда мне знать?

- Как - он же об этом пишет...

- Ну, может, влюбился. Наверное... Не знаю - Андрей же потом уехал.

- Он разве ни в чем вам не признавался?

- Нет, что вы - это другой человек! Он как только прикоснулся ко мне, так все - всякая бравада и неприступность с меня сошли: Тарковский берет тебя в героини - ты же самая крутая, да? Я, конечно, держалась, но когда он ко мне прикоснулся на этой слеге и что-то поправил - все!

- Маргарита Борисовна, а вот вы в Тарковского влюблены были?

- Влюблена в каком-то таком безумном порыве... Все же, когда люди еще молодые, могут и влюбляться, и все такое прочее, но именно влюбиться - это на площадке даже невозможно, все равно под этим подразумевалось: чем лучше сыграешь, тем больше ему будешь нужна. Вот не было такого: прямо влюбилась и уже все, от страсти сгораю. Конечно, мы его обожали, и эта книжка его (по-моему, сейчас ее уже у меня нет), и все воспоминания, которые позднее написаны, это лишь подтверждают.

С Дмитрием Гордоном: «Господи, да какая же я яркая?» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- ...травили!..

- ...но делали ему такую желтую жизнь?

- Конечно, травили! Да этот Ермаш (Федор Тимофеевич, председатель Госкино СССР. - Д. Г.)... да вы просто не знаете! Тарковский им не подходил.

- Почему? Чуждое народу искусство? Кино, далекое от единственно признанного в СССР соцреализма?

- Господи, да я, чтобы «Чайку» снять, в 96-м все пороги оббила - пять лет носилась с утра по инстанциям, чтобы что-то решить. Не буду даже фамилии называть, но это было что-то просто невероятное.

- Тем не менее к фильмам Тарковского отношение было неоднозначным. С одной стороны, Ермаш позволил ему переснять «Сталкер», росчерком пера списав 300 тысяч рублей, с другой - киношные чиновники немало у него крови попили, заставляя резать готовые ленты по живому или безжалостно их отправляя на полку. Что это было: перестраховка, откровенное неприятие, зависть?

- Во-первых, зависть, а во-вторых, Андрей был, конечно, гением кинематографа, опережавшим время. Он же какие оставил после себя курсы, какие лекции по кинорежиссуре, чтобы люди тоже все про кино понимали!

- Эта травля годы ему укоротила, Тарковский сильно от нее страдал?

- Ну, знаете, я же с ним не была, но итальянцы и все, кто у него снимался, его возлюбили. Он же там тоже кое-что снял...

- Как вы считаете, нужно ли было советскому народу такое элитарное кино?

- Ой, перестаньте, не делайте из людей дураков! Умные головы были всегда, всегда было кому показать и сказать! Видели бы вы, что творилось на премьере «Зеркала» в Доме кино - с крыш лезть пытались, через чердачные окна и пожарные лестницы. О чем вы говорите!

- Это правда, что у Тарковского были непростые отношения с Кончаловским?

- Не скажу, потому как этого лично не видела. Они же совсем разные - может, что-то такое где-то и просочилось, но я же не наблюдатель. Я просто Тарковского обожаю - вот это чистая правда!

(Окончание следует)